Новости политика Россия - iCity.life Красноярск

Испания — некогда приветливая и снисходительная для российских гангстеров страна, которую они выбирали в поисках пристанища, подходящего места для ведения бизнеса и пляжного отдыха — начинает вести себя все активнее и агрессивнее в расследовании деятельности двух организованных преступных группировок и при этом даже нацеливаться на российскую клептократическую систему. В итоге второго мая была предана гласности информация о том, что в январе судья направил запрос на выдачу международного ордера на арест нескольких высокопоставленных российских чиновников за их предполагаемое участие в организованной преступной деятельности.

Это стало важным шагом в масштабной борьбе против сращивания бизнеса, политики и криминала в России и его пагубного воздействия не только на Россию, но и на другие страны.

Правда, это вызывает обеспокоенность, связанную с трудностями применения национального законодательства в международных и даже политических делах, с тем, что может произойти, когда широкие, расплывчатые определения начинают управлять политикой, и с тем, как инициативы, призванные укреплять верховенство закона«, могут даже благоприятствовать попыткам его ограничить.

Данное дело является частью продолжающегося судебного процесса, начавшегося после двух крупных полицейских расследований — операции «Ависпа» (июль 2005 года) и операции «Тройка» (сентябрь 2008 года) — в центре внимания которых оказались звенья двух связанных между собой российских организованных преступных группировок, «тамбовской» и «малышевской». Сначала полиция заинтересовалась лицами, считавшимися, в первую очередь, руководителями этих банд — в частности, Геннадием Петровым, которого часто называли «главарем» петербургской «тамбовской» банды, но которого, наверное, точнее было бы назвать просто одним из авторитетов этой разветвленной группировки.

Петрова арестовали в 2008 году, но затем отпустили — и он сбежал в Россию, где, судя по всему, продолжил свою предпринимательскую деятельность. Правда, здесь возникает один из первых сложных моментов дела. Является ли Петров «бандитом» или «бизнесменом»? И почему это так важно?

Как бы то ни было, испанские следователи начали все больше и больше расширять круг подозреваемых. В заявлении, которое подали в Центральный суд следственные прокуроры Хуан Каррау (Juan Carrau) и Хосе Гринда (Jose Grinda) в мае 2015 года, фигурируют российские чиновники и политики, подозреваемые в связях с преступными группировками — от бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова и бывшего премьер-министра Виктора Зубкова до нынешнего вице-премьера Дмитрия Козака.

Несмотря на дотошность авторов некоторых связанных с этим делом материалов, этим высокопоставленным лицам на самом деле обвинений не предъявили. Но список тех, кому официальные обвинения предъявлены, все равно весьма впечатляет. В нем числится заместитель главы ФСКН (российской службы по борьбе с оборотом наркотиков) генерал Николай Аулов, а также депутат Владислав Резник и бывший зампредседателя Следственного комитета Игорь Соболевский.

Суть обвинений — в том, что все эти лица тесно связаны с организованной преступностью. То есть либо они участвовали в преступной деятельности, либо помогали защищать преступников и оказывали содействие их операциям. Например, Аушев (так в тексте — прим пер.) предположительно использовал свое служебное положение в правоохранительных органах для запугивания тех, кто мог представлять потенциальную угрозу для Петрова, а Резник помогал своим клиентам получать должности в правительстве, получая взамен деньги и недвижимость.

Пока эти обвинения не будут доказаны в суде, правду выяснить невозможно, но учитывая, что Россия своих граждан не экстрадирует (это запрещено конституцией), а Испания заочных судебных заседаний не проводит, вряд ли это произойдет в ближайшее время. Хотя как бы ни обстояли дела в этих конкретных случаях, мало кто сомневается в том, что в путинской России так именно и происходит. Преступные главари являются еще и влиятельными фигурами в сфере бизнеса, и у них, как правило, есть союзники в официальных и политических кругах. Более того, они действуют, в основном, безнаказанно. Такова политическая система, которая борется с уличной преступностью, но закрывает глаза на большинство преступлений среди руководителей бизнеса и в министерствах.

Таким образом, испанские суды — намеренно или нет — проводят амбициозную кампанию, в рамках которой используют расследование преступлений, совершенных в их собственной стране, для того, чтобы начать борьбу с криминализацией российской политики.

С одной стороны, эта инициатива важна и достойна восхищения. Если уж на то пошло, Запад заслуживает критики за то, что сквозь пальцы смотрит на выходки российских клептократов — особенно пока те отмывают свои деньги в «правильных», надежных банках, покупают «правильную» недвижимость и нанимают «правильных» адвокатов. Воспользовавшиеся глобализацией и более свободным перемещением денег и людей, несметно богатые россияне теперь начинают понимать, что это еще и накладывает на них обязательства и делает их уязвимыми (косвенно, через своих посредников) перед законом.

Однако есть и некоторые основания для беспокойства. Во-первых, само понятие «организованная преступность» все больше и больше теряет свой смысл, если толковать его более широко. То, является ли Петров «бандитом» или «бизнесменом», не имеет значения, если речь идет об его ответственности за совершенные им преступления. Но это имеет очень большое значение, если мы хотим понять какие отношения у него были с другими людьми. Можно ли сказать, что каждое коррупционное действие, совершенное россиянином в России, подпадает под действие испанской судебной системы, если оно связано с кем-то, кто в то время находился в Испании? Если да, то каждый представитель российских элит может оказаться объектом санкции на арест — если не напрямую, то через одного или двух посредников.

Коррупция, «торговля привилегиями», присвоение чужих средств и фаворитизм в России не просто широко распространены, а являются частью клептократической системы правил, с помощью которых Владимир Путин контролирует элиты. Учитывая это, можно ли сказать, что такие кампании начинаются как действия по обеспечению соблюдения закона и заканчиваются (умышленно или нет) как зарубежные кампании, направленные на смену режима?

Это именно то, о чем Россия постоянно заявляет и чему дополнительное значение придал в своей недавней нашумевшей статье Александр Бастрыкин — председатель Следственного комитета, главный путинский инквизитор и, кстати говоря, бывший начальник Соболевского. Его статья является чуть ли не программным документом авторитарной и изоляционистской политики, отчасти продиктованной, по его мнению, тем, как международное право все чаще становится средством «гибридной войны», развязанной против России.

Нравится нам это или нет, но каждый раз, когда западные правительства или фонды финансируют какую-нибудь российскую организацию по борьбе с коррупцией, или наблюдателей комитет на выборах, или программу, позволяющую разоблачить ангажированность СМИ, это подрывает основы нынешней политической системы. А когда при этом предпринимаются попытки привлечь к ответственности чиновников за их связи с представителями криминального бизнеса (которые, честно говоря, в России являются явлением обычным), это к тому же считается участием в завуалированных «правовых действиях» для оказания политического давления под прикрытием международного права — и играет на руку таким, как Бастрыкин.

Разумеется, это не означает, что испанские суды — или любые другие — не должны заниматься делами (куда бы те ни привели) и привлекать к ответственности подозреваемых преступников по всей строгости закона. Во всяком случае, это, наверное, один из наиболее эффективных инструментов, имеющихся у Запада, на случай, если он захочет содействовать очистке политической системы в России.

В этом случае пусть политику определяют не просто отдельные судьи и магистраты — разрозненно то там, то здесь. Необходимо, чтобы это стало предметом обсуждения на национальном уровне и на уровне Евросоюза, и было принято на более широкой основе. Это позволит избежать проблем, связанных с тем, что из-за более жесткого контроля в одной стране сомнительная деятельность переносится в другую страну — где правила не столь строгие. И главное, это продемонстрирует элите (действующей не под влиянием путинского представления о возрождающейся России, а исходя из качества собственной жизни), что гоняться за двумя зайцами у них не получится. Нельзя пользоваться возможностью свободно воровать там, в России и быть под защитой западных законов здесь. Они себя считают «европейцами», но при этом считают, что Европейский Союз, заявляя, что является сообществом, основанным на системе ценностей, на самом деле так не думает. И это хороший способ показать им — и нам самим — что они ошибаются.